[ предыдущая статья ] [ следующая статья ] [ содержание ] [ "Санкт-Петербургские Ведомости" ] [ поиск ] Санкт-Петербургские Ведомости No 41(1), 16 марта 2000

Национальные особенности антикварного рынка
Жизнь музеев немыслима без пополнения коллекций. "Хранители вечного" регулярно открывают выставки своих новых обретений. Недавно в Смольном соборе петербургские музеи показали, чем пополнились их фонды за последнее десятилетие. Продемонстрировав широкий спектр интересов (от бронзы и живописи до образцов почвы и отслужившего свое столетие назад походного унитаза), выставка не ответила на закономерный вопрос: каким образом пополняются музейные хранилища?

Рассказать об этом корреспондент Людмила ЛЕУССКАЯ попросила директора музея-заповедника "Петергоф" Вадима ЗНАМЕНОВА.

_ Чаще всего это дело случая. Если каждый день терпеливо ходить по антикварным магазинам, посещать коллекционеров, откликаться на звонки с предложениями, то в результате, как у старателя золото, "намываются" уникальные вещи. Мы живем в городе, где растворилось имущество из дворцов и особняков. Вот и ищем в надежде на то, что "всплывет" чтото из "Петергофа".

Недавно благодаря телефонному звонку мы оказались в квартире, где обнаружился шкаф с дворцовым инвентарным номером. Владелица рассказала, что ее бабушка купила его на распродаже антиквариата.

Вот вам только один пример, как идет поиск. Очень часто у владельцев хранятся вещи неопознанные. Только мы, как специалисты, и можем знать откуда они.

_ Как определяется цена?

_ Уникальность предмета делает сложной его оценку. Цена тиражных вещей _ сервизов, тарелок _ прорисовывается благодаря зарубежным антикварным аукционам и практике внутреннего рынка. Они и выявляют стоимость.

Другое дело, если вы продаете полотно Ван Гога (они _ рекордсмены по цене на аукционах). В таком случае все упирается в покупателя. Уникальный товар требует уникального покупателя. Может быть, он найдется не сразу _ отдыхает у себя в Шотландии в замке и на аукцион не приехал. Возможно, тот, кто должен сказать "Я куплю", объявится через три года. Случается, вещь продали несколько лет назад за 100 тысяч долларов, а сегодня она уйдет за миллион. Появился человек, решивший расстаться с большими деньгами и приобрести эту вещь.

Музей может опираться на опыт и аналоги аукционов, но, определяя стоимость, исходит из собственных возможностей. Делается это коллективно людьми, имеющими опыт в оценке и закупках. Иногда владельцу мы вынуждены говорить, что он может продать свою вещь дороже, но у нас таких средств нет. Он соглашается на наши условия, если хочет, чтобы вещь осталась в музее, а его имя вошло в историю "Петергофа".

_ Из того, что вы сказали, можно сделать вывод: у музеев и антикварных аукционов мало точек соприкосновения.

_ Есть и другой пример. Лет двадцать назад на карте США появился музей Поля Гетти. По легенде, в своем завещании Гетти поставил условие: проценты с огромного капитала, оставленного в банке, надо потратить в том же году. Музей создавался молниеносно: благоустраивалась территория в пустыне, возводилось здание, закупалось оборудование. На аукционах за огромные деньги скупалось все. С музеем никто не мог соревноваться. Коллекция была собрана фантастическая.

Трудно вообразить, как можно в наше время создать такой музей.

Правда, он частный, как и большинство музеев США. Государственные музеи сегодня во всем мире живут сложно. Здесь и ограниченность средств, и регламентированность действий, ориентация на коллективное мнение при покупке уникальных вещей, в чем уже изначально заложен конфликт.

С появлением музея Гетти цены на антикварном рынке поползли вверх. Есть покупатель, а значит, и надежда продать дороже. Рынок "тряхнуло". Сейчас музей Гетти достаточно укомплектован и тратит деньги на научные изыскания. Его сотрудник может себе позволить прилететь в "Петергоф", чтобы посмотреть один из экспонатов, и тут же вернуться домой.

Сегодня на антикварном рынке полегчало, но призрак музея Гетти еще витает.

_ Музей Гетти действовал в открытую. Его российские коллеги в тех редких случаях, когда что-то покупают на аукционах, стараются свое участие не обнаруживать.

_ Участие в аукионе музея повышает стоимость вещи, которую он хочет купить. Конкуренты начинают активно бороться и набавляют цену.

Однажды много лет назад государство выделило нам деньги, казалось огромные, на приобретение двух бронзовых ваз, вывезенных в 30-е годы из "Петергофа". Мы дали информацию о своем участии в аукционе. На нашем пути тут же возник человек, которому было безразлично, сколько платить. Нам купить не удалось, это стало уроком.

Но у нас есть опыт и другого рода. Я имею в виду приобретение табакерки Фаберже с видами Петергофа.

Мы знали, что она появится на аукционе в Нью-Йорке, и обратились к устроителям нашей выставки в Лас-Вегасе с просьбой помочь нам купить эту вещь. Те откликнулись.

Нам помог, причем безвозмездно, опытный американский антиквар. Табакерка продавалась вслед за еще одной работой Фаберже, вокруг которой разгорелась битва. Благодаря этому вещь, которая была создана к 200-летию Петергофа, удалось купить за умеренную цену. Антиквары говорили, что нам повезло.

Представьте, что могло бы произойти, если бы мы сообщили об участии музея в торгах?

_ На зарубежных аукционах много появляется вещей из России?

_ На "Сотби" и "Кристи" продаются великолепные произведения часто русского происхождения, проданные зарубеж в 20 _ 30-е годы из Петергофа, Павловска, Царского Села...

Та же картина на аукционах в Швейцарии, Франции, Австрии. В Германии я держал в руках вещи с номерами Оружейной палаты, причем оцененные не столь дорого. Увы, на международный антикварный рынок мы выходим робко.

_ В таком случае давайте поговорим об отечественном антикварном рынке. Что он собой представляет?

_ Для нас это прежде всего Петербург и Москва. Столичные чиновники и генералитет в течение десятилетий были основными покупателями антиквариата. Теперь сменились поколения, их дети и внуки начали расставаться с этими ценностями. В Москве есть аукционы, увы, дорогие.

Участвовать в них сидя в Петербурге трудно. На "Сотби" и "Кристи", где можно торговаться по телефону, фальшивок быть не может. Если купил в Москве _ гарантий никаких. Конечно, можно рискнуть: поехать, посмотреть. Но там вашими конкурентами будут странные люди.

_ Мне кажется, вы имеете в виду не коллекционеров в привычном понимании этого слова.

_ За многие годы работы я привык, что музеи уважают. Мы всегда были вне конкуренции, при продаже нас приглашали первыми. Люди стремились, чтобы принадлежавшая им вещь попала в музей. Сегодня мы еще получаем дары. Но все же ситуация изменилась. Сейчас музею приходится конкурировать с так называемыми новыми русскими _ людьми, у которых огромные возможности.

Мы не можем состязаться с ними в покупках на аукционах, в антикварных магазинах и даже у частных владельцев. Допустим, к нам обратился человек, продающий вещь, достоинства которой бесспорны. Она стоит больших денег, причем на Западе дороже, чем у нас. К примеру, ее цена несколько тысяч долларов. Для человека богатого _ ерунда. Для продавца _ возможно, последняя надежда выбраться из "долговой ямы". Музей согласен купить, и о цене договорились. Если владелец продал вещь нам, он обязан оформить документы и сообщить о своей прибыли в налоговые органы. С него тут же возьмут большой налог. Это делает продажу музею невыгодной. Частный покупатель напрямую заплатит наличными.

Сплошь и рядом мы не можем совершить покупку, даже имея деньги.

При поекупках музей и владелец заключают уникальную сделку, это частный случай. Человек продает свою вещь государству. Зачем с него брать налог?

Посмотрите, что происходит при покупке в антикварном магазине. И здесь есть ограничения. Если стоимость вещи до 10 тысяч рублей, можно заплатить наличными, правда, потеряв 5%. Если цена выше, тут же "вылезает" НДС, а он у нас огромный.

Министерство культуры робко предлагает снизить НДС для музеев. По закону, все наши коллекции принадлежат музейному фонду страны, а значит, государству, мы их только обслуживаем. Если "Петергоф" заработал деньги и на них приобретает экспонаты, они становятся собственностью государства. Почему мы должны еще и доплачивать? Можно потратиться и на другие нужды.

_ Несмотря на национальные особенности нашего антикварного ранка, "Петергоф" продолжает активно пополнять свои коллекции.

_ "Петергоф" вынужден тратить деньги на экспонаты, потому что он больше других пострадал в годы войны. Мы открываем новые музеи, для их экспозиций нужно много вещей.

Буквально только что мы купили на аукционе "Кристи" несколько вещей, принадлежавших Александру II, из собрания княгини Юрьевской: золотые часы с монограммой, портмоне, носовой платок, перо, фарфор. Мы восстанавливаем Фермерский дворец Александра II, где эти экспонаты займут свое место.