[ предыдущая статья ] [ следующая статья ] [ содержание ] [ "Санкт-Петербургские Ведомости" ] [ поиск ] Санкт-Петербургские Ведомости No 201(1874), 29 октября 1998

После аплодисментов
Вам попугая за рубль или за миллион?

В начале августа еще никто не сомневался в том, что восьмой международный театральный фестиваль "Балтийский дом" состоится. В конце августа почти никто не верил в то, что фестиваль будет. 8-го октября он благополучно открылся. "Сергею Шубу надо памятник поставить!" _ говорили завсегдатаи этого театрального праздника. Сам директор фестиваля скептически отнесся к этой идее: "Вот подойдут сроки платежей по всем тем кредитам, что я взял, тогда не о памятнике, а о долговой яме придется думать".

Между тем зрители, ежевечерне заполнявшие большой и малый залы театра "Балтийский дом", мало интересовались финансовой стороной дела.

Их вполне устраивали цены на билеты _ от 5 до 30 руб. _ и возможность увидеть лучшие спектакли теперь уже не только Балтийского региона, но и Нидерландов, Грузии, Якутии. Фестиваль на ходу менял "сферы влияния"

и превращался из скромного северо-западного в крупнейший из российских театральных форумов (уступая разве что московскому Чеховскому). Поначалу в программу входил даже спектакль Олега Меньшикова "Горе от ума", но у режиссера и исполнителя главной роли хватило ума вовремя выйти из конкурса. В известной мере в афише его заменил Чацкий-62 _ Сергей Юрский.

Он был гостем "Балтийского дома", приехал только на один вечер с программой "Пушкин и другие". И стал самым "кассовым" героем фестиваля _ такого аншлага не сумел добиться ни один из спектаклей. Послушать, как Юрский читает Пушкина, Булгакова, Гаршина, Хармса, Бродского, пришли не только шестидесятники, для которых товстоноговский спектакль "Горе от ума" был и остался паролем, знаком духовного сродства. В зале были сотни студентов _ дети и внуки первых почитателей Юрского.

Все-таки мы недооцениваем петербургскую публику. Ее всячески пытаются одурачить, заманить какими-то трюками, обещаниями чего-то невиданного и неслыханного, а она выбирает непосредственное общение с любимым артистом. Не легкий жанр, а интеллектуальное наслаждение. Другие фестивальные вечера тоже давали зрителям подобную возможность: получать удовольствие от театра как элитарного искусства. При этом оказывалось, что "элиты" у нас в городе предостаточно, во всяком случае, на огромный зал "Балтийского дома" хватает.

К той же публике, с которой дружен Юрский, был обращен якутский "Король Лир". Постановка Андрея Борисова сочетала в себе качества европейского и национального театра. От спектакля исходила нездешняя энергия: в жилах актеров, видно, течет кровь потомственных шаманов, способных подчинить себе любую аудиторию.

Столь же сильным магнитом стал для питерской публики и Тбилисский театр им. Шота Руставели. Присудив спектаклю "Что ж с того, что мокрая, мокрая сирень..." Гран-при, жюри прислушалось и к голосу зала. В игре грузинских актеров было столько страсти, столько боли и столько юмора, что устоять не смогли ни публика, ни жюри.

Потом, во время торжественного закрытия фестиваля, когда Роберт Стуруа и Кахи Кавсадзе принимали поздравления, последний рассказал анекдот _ чтобы мы поняли суть отношений режиссера и актеров. На базаре продают двух попугаев. Один _ красивый, большой, умеет говорить, петь, кувыркаться, показывать фокусы и стоит один рубль. Другой _ потрепанный, жалкий, маленький, вялый, ничего не умеет, но продается за миллион. "Почему?!" _ изумляется покупатель. "Потому что маленький научил большого делать все эти кунштюки". Режиссер не обиделся, он, надо полагать, слышал эту притчу неоднократно и привык к тому, что вся зрительская любовь достается актерам, а все шишки _ постановщику. Нынешний фестиваль не был исключением: актеры купались в лучах славы, а режиссерам крепко доставалось на традиционных заседаниях пресс-клуба.

Так, критическая масса резко разошлась с массой зрительской в оценках "Ивонны, принцессы бургундской" (театр "Вспулчесны", Польша).

Ни яркие актерские работы, ни оригинальность пьесы, ни пространственное решение не увлекли строгих театроведов. Зрители инстинктивно поддержали театр режиссерский, в то время как критики вдруг возлюбили допотопный актерский.

Совпали мнения этих полярных частей зрительного зала разве что в случае с театром Руставели и, в более камерных масштабах, по поводу "Сторожа" (Театр на Литейном). И случилось это как раз потому, что режиссура сохранила максимальную лояльность по отношению к актерам.

Фестиваль обычно считается состоявшимся, если в его программе есть "гвоздь" или хотя бы повод для скандала. Этим "гвоздем" на сей раз стал спектакль из Амстердама "Бафф". Он прошел на малой сцене всего два раза, но разговоров вокруг было предостаточно. На мой взгляд, скандальности в нем было не так уж много, физиологические сцены были имитацией, ловким трюком, который приводил в ужас зрителей первых рядов и смешил счастливчиков, сидевших на "камчатке".

Вообще в "Баффе" было больше смешного, чем ужасного. Главный герой пьесы _ театральный критик. Он приходит домой и, не замечая ничего вокруг, беспрестанно говорит о кризисе театра, о том, насколько живая жизнь выше пошлого и мертвого искусства. Но на сцене присутствуют еще два персонажа _ жена героя и его сын. Она изо всех сил поддерживает порядок в доме и в то же время спивается. Великовозрастный сын _ дебил и сексуально озабоченный наркоман. Мораль спектакля, в ходе которого сын сначала насилует, а потом убивает мать _ проста и вроде бы не вызывает сомнений: никому не нужен театр, если он не замечает того, что происходит в реальной жизни.

Однако художественные достоинства "Баффа" столь скромны, что он ставит диагноз не только современной цивилизации, западному искусству конца ХХ века, но и сам себе. Спектакль _ достойное дитя своего времени. Он буквален, примитивен и оттого вполне соответствует тому образу, который рисует в своем монологе главный герой.

Похоже, театральные критики _ лица достаточно экзотической профессии _ вошли нынче в моду. Они, как раньше это было со сталеварами и шахтерами, стали персонажами пьес. На сцене БДТ в спектакле "Аркадия"

(он тоже был в программе фестиваля) срывает аплодисменты милая юная студентка театроведческого факультета Академии театрального искусства.

Кое-кто даже выдвигал ее _ партнершу Алисы Фрейндлих и Петра Семака _ на соискание приза за лучшую женскую роль. Жаль, что идея осталась неосуществленной! Тогда бы, наконец, сам собой разрешился бы спор между актерским и режиссерским театром, и победу одержал бы театр критиков.

Правда, боюсь, публики бы в залах поубавилось. Потому что третий "попугай" (если опираться на анекдот Кахи Кавсадзе) внешне выглядел бы, как второй, а стоил бы гроша три.

Кстати, "Трехгрошовая опера" была еще одним гвоздем программы фестиваля. К сожалению, петербургская публика не смогла познакомиться с этим спектаклем _ он оказался невывозным, и жюри пришлось отправиться на один день в Таллин. Лабиринты старинных подвалов оказались весьма подходящими для обитателей лондонского дна. Зрителям в этой "преисподней" тоже неплохо _ настолько, что билеты проданы на несколько месяцев вперед. Вышедший из моды Брехт вдруг стал очень популярным, а не самый комфортабельный зал _ самым престижным. На экскурсию в столицу Эстонии, пожалуй, стоит съездить директорам питерских театров, чтобы научиться, как можно завоевывать публику.

У нас вообще не умеют толком работать со зрителем. И в этом я лишний раз с огорчением убедилась опять же во время фестиваля "Балтийский дом". Скажем, "Чардым", претендовавший, как полагала чуть ли не вся питерская критика, на главный приз, был провален оттого, что в зале собралась равнодушная, "чужая" публика. По моим наблюдениям, судьбу подобных трудных спектаклей способен решить десяток-другой студентов. Непосредственно реагирующие молодые люди помогают всем остальным быстро включиться в действие, раскачать самую холодную и даже враждебно настроенную аудиторию.

На фестивальный "Чардым" все билеты были заранее проданы, а потом в зал втиснулись еще человек сто _ жюри и гости, эксперты "Золотой маски". Места для студентов, увы, не хватило, и контакт между сценой и залом не состоялся. Будь на этом спектакле автор пьесы Нина Садур, она могла бы повторить слова чеховского героя, писателя, который боялся публики: "Мне казалось всякий раз, что брюнеты враждебно настроены, а блондины холодно равнодушны. О, как это ужасно! Какое это было мучение!". В итоге спектакль был понят и принят далеко не всеми.

Международный фестиваль _ это всегда повод повздыхать над судьбами мирового театра, посокрушаться, что, мол, сценическое искусство в тупике, театральные идеи иссякли. Можно было бы и на сей раз сказать, что ничего нового мы не увидели, никаких открытий не случилось. Но было бы это неправдой. Потому что для петербургской публики "Балтийский дом" стал праздником. Его ждут, рвутся на все спектакли, сравнивают западных артистов с нашими. Хотя бы для того, чтобы убедиться: наши _ лучше. И чтобы обнаружить, что кризис не имеет никакого отношения к лучшим нашим труппам.

Хитрый директор театра "Балтийский дом", являющийся по совместительству крестным отцом одноименного фестиваля, наверное для того и держит прорубленное Петром в Европу окно распахнутым, чтобы нас продувало балтийским ветерком, чтобы не было застоя на собственной сцене.

Кажется, что фестиваль здесь длится круглый год: одна затея тянет за собой другую. Так, одним из результатов нынешнего праздника стал грант в 25 тыс. долларов, учрежденный одним из спонсоров, компанией "ИНКО", для постановки в "Балтийском доме" спектакля, который стал бы участником фестиваля-99.

Елена АЛЕКСЕЕВА