[ предыдущая статья ] [ следующая статья ] [ содержание ] [ "Санкт-Петербургские Ведомости" ] [ поиск ] Санкт-Петербургские Ведомости No 136(1809), 24 июля 1998

Автограф в антракте
Не надо пугаться собственного сердца!

Байки Юрия Касьяника Этого питерского композитора по прозвищу Уриэль называют на Западе "человек-симфония" _ за его фантастическое умение импровизировать на многих инструментах музыку крупных форм Кому-то, наверное, приятно думать, что есть ангел, который его ведет. Если привыкнуть к этому, можно оказаться заложником опасной игры. Называется она _ леность души. Так что с ангелами играть опасно.

А вот чертовщины я никогда не боялся. Мне даже иногда интересно было бы поиграть с дьяволом, как, скажем, в воде с медузой. Да мне и самому пришлось однажды изображать нечистую силу.

Я прилетел в Нью-Йорк, когда там проходил праздник Хеллоуин, где все люди преображаются в страшилищ и духов. Есть в этом городе ресторан "Русский самовар". Его хозяин, наш бывший соотечественник Рома, предложил мне за 150 долларов поиграть у него на рояле. Я надел маску какого-то ужастика и стал импровизировать, перемежая "Калинку-малинку"

блюзом, а "Барыню" и "Подмосковные вечера" _ своими опусами.

Тут отворилась дверь _ и в ресторан вошел ОГРОМНЫЙ БУКЕТ РОЗ С НОГАМИ. По мере того, как букет спускался по ступенькам, над ним вырастала голова... Юрия Темирканова. Он выступал тут поблизости, в Карнеги-холле, и в "Русском самоваре" его ожидал праздничный ужин.

Я поздоровался с тезкой. Увидев, что Темирканов не реагирует, я вспомнил про маску и поднял ее. Маэстро очень удивился: _ Юра, а вы что тут делаете?

_ Жду вас, Юрий Хатуевич.

В разгар торжества я сказал Темирканову, что перед поездкой в Америку закончил Третью симфонию для молчащей солирующей скрипки. Увидев его интерес, я посвятил дирижера в свою идею. Скрипачом должен быть Сергей Стадлер. Он выходит, пытается начать, но ничего не получается.

Дирижер показывает ему вступление _ звука нет. Опять скрипка к подбородку и _ немота. И так много безуспешных попыток. Зато в финале оркестр смолкает, и скрипач разражается колоссальной каденцией соло, вложив в игру всю страсть долгого ожидания.

Темирканов меня обнял, поцеловал и сказал: _ Юра, вы гений! Идея потрясающая! Мы ее обязательно воплотим.

Но, видимо, в Америке все представляется по-другому. В Петербурге, увы, так ничего и не вышло.

Произошла у меня в Нью-Йорке и еще одна не менее удивительная встреча. Во время прогулки среди пронумерованных улиц я увидел знакомую СПИНУ. Обогнав ее, я спросил, нет ли поблизости метро? СПИНА повернула ко мне голову и на ужасном английском ответила: "Ай доунт кнов". Лицо оказалось еще более знакомым, чем спина.

_ Простите, вы случайно не родственник Жерара Депардье?

_ А это я и есть...

Оказалось, он тоже впервые приехал в Нью-Йорк, чтобы в фильме "Грин кард" сыграть роль француза, впервые приехавшего в Нью-Йорк. Мы разговорились. Потом у него в отеле я показывал свою музыку. Он как раз искал композитора для своей первой режиссерской работы и просил, когда я буду в Париже, зайти к нему. Но встретить артиста на нью-йоркской стрит оказалось легче, чем у него дома.

В Лос-Анджелесе я гостил у нашего суперблондина 70-х годов, кинокумира женщин Олега Видова. И он познакомил меня с Савелием Крамаровым, которого я очень любил по его советским комедиям. Савелий и в Америке много снимался. В тот день он пригласил нас на студию, где шли съемки очередной серии какой-то мыльной истории. Я смотрел на Савелия и никак не мог понять, что меня подсознательно в нем раздражает. И только когда во время съемки я поймал его взгляд, то увидел: ОН _ НЕ КОСИТ. Перед съемочной камерой играл какой-то отредактированный Савелий Крамаров, хирургическим путем выправивший свое косоглазие. И для меня с этим открытием из его облика ушло что-то особенное. Ведь тех, кого любишь, принимаешь целиком. И физические их изъяны стоят в ряду достоинств.

Там же, в Лос-Анджелесе, один русский эмигрант познакомил меня с чернокожим саксофонистом Джо Хендерсоном. Его имя тогда почти ничего мне не говорило. Но то, что Джо _ гений, я УВИДЕЛ сразу. У него были глаза Армстронга, губы Дюка Эллингтона, щеки Майлса Девиса, а лоб _ ну точно как у Оскара Питтерсона.

_ А ты играешь на саксофоне? _ поинтересовался Джо.

_ Да, но редко.

_ Счастливчик... Ты жизнь видишь, а я вижу только саксофон.

Спустя несколько дней он пригласил меня на концерт памяти одного джазового барабанщика, который умер на сцене. Джо заехал за мной, попросил захватить мой саксофон, и мы отправились в Окленд. Концерт проходил в знаменитом зале Кимберли-холл. Они начали играть. А я, сидя в комнатке музыкантов у кулис, на всякий случай приготовил саксофон и правильно сделал. Вскоре Джо энергичным жестом позвал меня на сцену, предварительно спросив, знаю ли я тему Джанго. Разумеется, я знал эту пьесу Джона Льюиса памяти цыганского джазового гитариста Джанго Рейнхардта.

Мы вышли на сцену, где сидели пианист, барабанщик, контрабасист и гитарист. Джо дал счет, и они заиграли. А я как-то застеснялся. Стою, как дурак, держусь за саксофон и думаю, как бы не упасть. Хотя я с детства играю джаз, именно тогда, находясь в окружении великих джазменов, я впервые так сильно ощутил его магию. Вдруг они остановились _ и краем глаза я увидел руку Джо, указывающую пальцем на меня. До меня дошло, что музыканты дают мне играть СОЛО. Хотя пауза длилась доли секунды, для меня это была вечность.

Слава Богу, за саксофон я продолжал держаться. И я заиграл каденцию на тему Джанго, сначала лирически, потом взвился вверх, поиграл в нижнем регистре, сделал вариацию на среднюю часть темы и потом даже продирижировал вступление всему ансамблю.

Аплодисменты были, конечно, Джо, а не мне, но все же и я немножко в этом поучаствовал. Потом он сказал мне: "Это было великолепно". А зал даже не узнал, что я _ из России. Да это было и не столь важно в сравнении с концертом, в котором все мы слились.

По гороскопу я _ Рак и нежно отношусь к этим существам. Если в Фонтанке вам попадутся раки, то знайте, что это потомки тех переселенцев, которых я запустил сюда летом 1994 года, в день рождения. В тот вечер я позвал друзей на свой музыкальный "Вторник" не в студию на Пушкинскую, 10, а на Аничков мост. Там я устроил запуск раков. Вот только не знаю, что из этого вышло.

У раков, между прочим, интересные глаза. У них на лапах есть специальные вилочки, и они могут вилочкой за шарик глаза вытаскивать его на зрительном нерве и другой вилочкой чистить и глаз, и зрительный нерв. Наверное, у них от этого возникет сверхзрение. И со мной происходит что-то подобное. Потому что многие люди удивляются, как я могу предвидеть будущее в жизни и в музыке, которую импровизирую. Это свойство Рака.

Но даже рачья интуиция однажды подшутила надо мной. В 1990 году, впервые приехав в Нью-Йорк, я решил испытать себя и в два часа ночи отправился один через центральный парк, известный своими жуткими историями. Иду и вдруг слышу позади: топ-топ... Не оборачиваясь, я ускорил шаги. Но и за мной все ускорилось _ топ-топ-топ... Я побежал _ и за мной побежали. Тут за поворотом я увидел большое дерево в лампочках. И с этим переливающимся деревом ко мне пришла надежда, что все будет хорошо. Я остановился. Шаги стихли. Обернувшись, я спросил поанглийски: "Кто там?" И в ответ услышал: топ-топ, тук-тук... И меня осенило: это же мое сердце!..

Никогда не надо пугаться собственного сердца. Оно стучит _ значит, мы живы для всего, что живо в этом мире.

Автограф взялОлег СЕРДОБОЛЬСКИЙ