[ предыдущая статья ] [ следующая статья ] [ содержание ] [ "Санкт-Петербургские Ведомости" ] [ поиск ] Санкт-Петербургские Ведомости No 58(1732), 28 марта 1998

Генеральские "палаты"
Дом на Дворцовой набережной, 24, с пышным необарочным фасадом имеет для Петербурга довольно типичную судьбу: за время своего долгого существования ему неоднократно приходилось "переодеваться", коренным образом меняя обличье. Так что первоначальный его вид мало похож на теперешний, который придал ему в 1901 году архитектор А. А. Смирнов. В этом можно убедиться, взглянув на чертеж начала 1740-х годов из коллекции Берхгольца и сравнив его с современной фотографией. Здание трижды надстраивалось, и все же три верхних этажа покоятся доныне на старинных стенах, сооруженных еще в петровские времена.

...В 1715 году участок на берегу Невы, неподалеку от царского дворца, получил генерал-поручик князь В. В. Долгорукий. Судьба его, как это бывало нередко в ту пору, изобиловала превратностями. Сумев возвыситься благодаря своим высоким талантам и твердому, решительному характеру, Василий Владимирович завоевал доверие и уважение Петра I.

Но потом, встав на сторону злополучного царевича Алексея, он вмиг теряет государево расположение; его арестовывают и в кандалах привозят в Москву, где Долгорукий по приговору суда лишается чинов, знаков отличия, имущества и отправляется в ссылку, так и не успев докончить свои "набережные палаты" на Неве.

Канцелярия городских дел рассмотрела в 1719-м вопрос о достройке дома опального князя и год спустя решила отдать его участок генералмайору И.ЪМ. Головину, который по проекту и под наблюдением архитектора Н. Ф. Гербеля довершил начатое. При этом за образец зодчий взял соседние палаты графа И. А. Мусина-Пушкина (там ныне дом # 26 по Дворцовой набережной). Поскольку участок Головина был значительно уже, Гербель прибегнул к оригинальному композиционному приему: он зеркально повторил четырехоконный фасад расположенного слева дома корабельного мастера Пальчикова в правой части возводимого им здания, а пятиоконный ризалит сдвинул влево. Таким образом, головинские палаты в девять окон по фасаду, сливаясь издали с соседними, казались тринадцатиоконными.

Иван Михайлович Головин был личностью далеко не однозначной: редко о ком мнения расходятся столь диаметрально. Включенный Петром I в группу знатных недорослей, отправленных за границу, он работал вместе с царем на верфи Ост-Индской компании в Амстердаме, изучая корабельное дело. После возвращения посольства государь снова послал Головина в чужие края, на сей раз в Венецию _ для овладения итальянским языком и хитростями постройки галер. Однако уже не совсем юный в ту пору ученик не проявил особого интереса ни к первому, ни ко второму и вернулся восвояси столь же мало обремененный знаниями, как и до путешествия.

Учинив бывшему сотоварищу экзамен, царь, однако, ограничился тем, что сделал его в наказание и в насмешку главным корабельным надзирателем, положив жалование 6 алтын в год (т. е. 18 копеек!), придал титул князя Бааса (музыкальный инструмент, на котором, вместо наук, выучился играть Головин) и "велел снять с него портрет, с приложением всех составных частей корабля".

Царю, по странной прихоти, нравилось выставлять Головина знатоком в том деле, где тот был полным невеждой, и награждать за те заслуги, которые принадлежали самому Петру. Назначенный впоследствии начальником всех кораблестроительных верфей России, Иван Михайлович щеголял золотым циркулем, усыпанным бриллиантами, _ знаком своего высокого достоинства. В действительности же всеми работами руководил сам государь, оставлявший своему любимцу лишь представительские функции.

Впрочем, Головин оказался очень неплохим сухопутным воином. Он участвовал во многих походах и к 1717 году дослужился до генеральского чина; кроме того, Петр ценил его за прямодушие, верность и природные таланты, которыми так богата русская натура. И все же трудно отделаться от мысли, что Иван Михайлович играл при государе роль привилегированного шута, которому дозволялось резать в глаза повелителю правдуматку и прощались смелые и дерзкие выходки, невозможные для других.

Рассказывают, что он на глазах царя порвал решение Сената о дополнительном сборе хлеба с крестьян, предложив вместо этого самолично поставить 10 тысяч четвертей и призвав сенаторов последовать его примеру. В заслугу И. М. Головину можно поставить и успешную борьбу со взяточничеством и казнокрадством, процветавшими ранее во вверенном ему кораблестроении. Проявлял он заботу и о подготовке новых корабелов, отправив для обучения за границу большую группу молодых людей.

После смерти Петра I Головин продолжал службу: в 1725-м он был назначен обер-кригс-комиссаром (т. е. главным интендантом) Адмиралтейства, а в 1732-м удостоился чина адмирала.

Примечательно, что отрицательные отзывы о И. М. Головине принадлежат иностранным авторам, а положительные _ его соотечественникам. Очевидно, "загадочная русская душа" Ивана Михайловича осталось закрытой для чужеземцев, не разглядевших ее привлекательных сторон и не сумевших оценить по достоинству этого верного слугу царя и отечества...

Анатолий ИВАНОВ