[ предыдущая статья ] [ следующая статья ] [ содержание ] [ "Санкт-Петербургские Ведомости" ] [ поиск ] Санкт-Петербургские Ведомости No 239(1664), 17 декабря 1997

Размолвка была недолгой
Литература и ее читатели идут на сближение У немецкого поэта была типично немецкая фамилия: Федоров. Или, точнее, Федорофф, если следовать немецкому правописанию. При всем том гость мог объясняться по-русски. Впрочем, по-русски ли? Вместо "немного" говорил "трошки", страну, из которой приехал, называл "Неметчина". Как выяснилось, среди недальних предков были славяне: белорусы и, кажется, сербы. Но родным языком Петера Федорова был все-таки язык Гете и Шиллера. На этом языке он и писал стихи _ причем такие, перед которыми становились в тупик опытные питерские переводчики. Однако единомышленников Петер Федорофф в нашем городе все-таки нашел. Из числа тех, кто ценит в поэзии эксперимент, иррациональность, словесную игру и ворожбу. Можно по-разному относиться к такого рода поэзии, но она существует и имеет своих поклонников.

Встреча с гостем из Германии состоялась на набережной Макарова, 10, где с недавних пор расположился Центр современной литературы и книги. А не так давно довелось быть там же и на другой литературной встрече. Разговор на этот раз шел сугубо земной и предельно острый.

Ибо заводилой его был писатель Виктор Конецкий. В свое время от него крепко доставалось нашей отечественной социалистической бюрократии.

Можно сказать, он был одним из тех, кто словом своим убеждал в необходимости самых радикальных перемен в нашей жизни. Однако и новая действительность, мягко говоря, не умиляет писателя-моряка. Разве это терпимо, что Великий Северный морской путь, на освоение которого положено столько сил и столько прекрасных жизней, ныне заброшен, что за минувшую навигацию по нему не прошло ни одного судна под российским флагом? Разве терпимо, что из двенадцати могучих ледоколов ныне работает только один, да и тот возит в полярных льдах охочих до экзотики валютных экскурсантов? Разве допустимо, что опытнейшие капитаны, гордость отечественного флота, за ненадобностью маются на берегу? Разговор о новых работах писателя, о книге, которую он готовит, перешел в серьезную гражданскую дискуссию. Что, собственно, и ожидалось.

Мне не случайно захотелось начать с этих двух литературных событий. Такие разные по своей сути, они убеждают в одном: и писателям, и читателям подобный литературный центр _ место встреч и дискуссий _ совершенно необходим. Нет, конечно, он не может заменить сгоревший Шереметевский дворец на Шпалерной, восстановление которого вот уже который год не может начаться. Но у центра на набережной Макарова свое лицо. Его небольшие уютные залы располагают к беседе откровенной и неформальной, где стороны не боятся перебивать друг друга.

_ На вашей вывеске написано: "Центр современной литературы и книги", а чуть ниже _ "Книжный дом "Текст". Что это _ два разных учреждения или два названия одного и того же? Такой вопрос был задан члену Союза писателей Петербурга прозаику Дмитрию Каралису. По его инициативе при энергичном содействии администрации Василеостровскго района возникла эта новая точка на карте городской культуры.

_ Прежде всего, _ объясняет Дмитрий Каралис, _ это, говоря скучным деловым языком, два разных юридических лица. Хотя и тесно связанных между собою. Все, что касается клубной деятельности, дискуссий, встреч, _ это функция Центра современной литературы и книги. А Книжный дом возник раньше. Его история началась восемь лет назад, когда группа писателей-фантастов _ в их числе были братья Стругацкие и ваш покорный слуга _ образовала в Москве издательство "Текст". Первоначально это был кооператив, регистрация его проходила не без трений. Забавно вспомнить, что труднее всего было "пробить" Юрия Михайловича Лужкова, тогда еще не всесильного столичного мэра, а одного из чиновников Моссовета. Но все обошлось, и "Текст" постепенно стал набирать очки, участвовать в международных книжных ярмарках. А одноименный Книжный дом стал его дочерним питерским предприятием. С укреплением материальной базы стало возможным развернуть и деятельность Центра литературы и книги.

Какие-то новые, все еще непривычные слуху слова: "книжный дом", например. Что это такое? _ Какая-то совершенно иная, не в спорах, а жизнью рожденная форма творческого союза? Или _ библиотека-магазин, оптовая база, филиал издательства? Вижу стеллажи с книгами, людей, бродящих среди них. Кто эти люди?

И получаю ответ: эти люди _ покупатели. А Книжный дом _ это, коротко говоря, книготорговая фирма, торгующая книгами оптом и в розницу, имеющая связи со многими магазинами и, соответственно, издателями. Ибо жизнь не стоит на месте. Уходит в прошлое пора "дикого" книжного рынка. А для того чтобы функционировал нормальный, цивилизованный книжный рынок, необходимо восстанавливать утраченные связи между регионами. Это нужно читателям, это нужно издательствам, это нужно прежде всего самой литературе. Ибо не может она жить и развиваться в виде разрозненных, слабо связанных между собою островков.

Недаром тема одной из намечаемых здесь дискуссий обозначена так: "Существует ли современная русская литература?". Вопрос, конечно, полемически заострен, но ведь и верно: если нет единого литературного процесса _ нет и литературы. И поэтому всяческое развитие межрегиональных связей _ в ближайших планах и Центра, и Дома. Уже и сегодня здесь на полках можно увидеть книги, изданные в разных городах страны. Эти книги, прямо скажем, неравноценны. В настоящий ужас приводит, например, антология "Русские сонеты", выпущенная в Ростове издательством "Феникс" в серии _ ни больше ни меньше! _ "Всемирная библиотека поэзии". Имена известных поэтов в этой книге безбожно перевираются, включенными оказываются стихи, не имеющие отношения не только к сонетам, но и вообще к поэзии. Но ведь и то благо, что плод провинциального (в худшем смысле слова) невежества и халтуры оказывается на виду, может быть раскритикован и высмеян!

В Книжном доме на набережной Макарова еще можно наткнуться на прилавок, где с глянцевых суперобложек скалятся на читателя всевозможные монстры. "В цитадели мрака", "Не знающий страха", "...И огненный зверь" _ сами названия книг бросают в дрожь. У другой стены взгляд падает на обложки в розочках и веночках _ серия "Пламя любви". Но вглядываешься в имена авторов _ Господи, тут тебе и Ремарк, и Анатоль Франс, и Джон Стейнбек и Стефан Цвейг... Бывает и так в нынешней парадоксальной ситуации: высокая литература маскируется под коммерческую дешевку, лишь бы "зацепить" читателя.

_ Наш ориентир _ настоящая, серьезная литература, _ заверили меня на набережной Макарова. _ С дешевкой дела иметь не хотим. Распродадим то что есть и займемся своим прямым делом.

В том, что это не просто слова, убеждает многое. Беру в руки одну из новых книг издательства "Текст". Основанное фантастами, оно отнюдь не одну фантастику выпускает. Вот выпустило, в частности, роман И.ЪГрековой "Свежо предание..." Написанный еще в начале шестидесятых, он не мог быть опубликован тогда и был убережен редактором "Нового мира"

Твардовским в редакционном сейфе от возможного изъятия. Роман остро человечный, нам особенно близкий, потому что действие его происходит в нашем городе, среди узнаваемых реалий, а самый главный, принципиальный спор между молодыми героями вспыхивает _ еще до войны _ на Марсовом поле, называвшемся тогда площадью Жертв Революции. Талантливая, пронзительно правдивая проза про нашу жизнь, про нас с вами. Такая проза, по какой наш читатель _ Читатель _ порядком, наверное, стосковался...

А еще Центр современной литературы и книги начал недавно выпускать свой печатный орган _ "Литературная жизнь Санкт-Петербурга". Еще не журнал, не альманах _ скорее всего, информационный бюллетень: какие и где литературные вечера состоялись, какие еще будут, какие проходят семинары и конференции, какие открываются выставки. Тираж пока невелик _ 250 экземпляров, но для самой заинтересованной публики, от которой информация обычно расходится кругами, может быть, и хватит.

Так, может быть, и впрямь не окончательно потеряли друг друга читатели и писатели?

Илья ФОНЯКОВ