[ предыдущая статья ] [ следующая статья ] [ содержание ] [ "Санкт-Петербургские Ведомости" ] [ поиск ] Санкт-Петербургские Ведомости No 221(1646), 19 ноября 1997

К 80-летию ВЧК-ФСБ
Следствием установлено Одним из первых дел грозной ВЧК было дело о коррупции высокопоставленного чиновника Первое дошедшее до нас дело впоследствии грозной ВЧК посвящено было... чему бы вы думали? Тому, что сегодня называется "коррупция в верхнем эшелоне власти".

Обстановка, в которой оказалась новая Россия сразу же после Октябрьской революции, была непростой, формально страна все еще участвовала в составе Антанты в боях на фронтах первой мировой войны, и русские солдаты сидели в окопах напротив солдат немецких. "Вторым фронтом" для большевиков стали выступления внутренних врагов революции, сразу после Октябрьского вооруженного восстания началась забастовка государственных и банковских чиновников, а глава свергнутого Временного правительства Керенский и генерал Краснов подняли контрреволюционный мятеж, который был подавлен в начале ноября.

Девятого ноября послы иностранных держав собрались на заседание, созванное старшиной дипломатического корпуса в России американским послом Френсисом, и в соответствии с позицией своих правительств приняли решение: в сношения с Советской властью не входить.

25 ноября 1917 года генерал Духонин возглавил очередной антисоветский мятеж, который большевики подавили через неделю.

В Петрограде же масштабы стихийного бедствия приняли погромы винных складов, а их в городе было более 700. С начала декабря нападения на хранилища спиртных напитков, в том числе на винные подвалы Зимнего дворца, обрели характер хорошо организованной акции по провоцированию пьяного бунта. Вот почему революционное командование Петроградского округа было вынуждено 17 декабря ввести в городе осадное положение и отдать приказ стрелять в погромщиков без предупреждения. Разгул бандитизма принял такие масштабы, что петроградцы предпочитали вечерами не выходить из домов. Требовались экстраординарные меры для наведения порядка и законности.

"Буржуазия идет на злейшие преступления, подкупая отбросы общества и опустившиеся элементы, спаивая их для целей погромов. Сторонники буржуазии, _ писал В. И. Ленин в записке Ф. Э. Дзержинскому 20 декабря 1917 года, _ особенно из высших служащих, из банковых чиновников и т.

п., саботируют работу, организуют стачки, чтобы подорвать правительство в его мерах, направленных к осуществлению социалистических преобразований. Доходит дело даже до саботажа продовольственной работы, грозящего голодом миллионам людей.

Необходимы экстренные меры борьбы с контрреволюционерами и саботажниками".

Ф. Э. Дзержинский готовил проект решения о создании специальной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем, который и лег в основу Постановления Совета Народных Комиссаров от 20 декабря 1917 года.

В нем говорилось: "...Назвать комиссию _ Всероссийской чрезвычайной комиссией при Совете Народных Комиссаров по борьбе с контрреволюцией и саботажем _ и утвердить ее".

В этом же Постановлении СНК РСФСР определялись структура и основные задачи, которые возлагались на Всероссийскую чрезвычайную комиссию (ВЧК): "1. Преследовать и ликвидировать все контрреволюционные и саботажнические попытки и действия по всей России, с чьей бы стороны они не исходили; 2. Предавать суду Революционного Трибунала всех саботажников и контрреволюционеров, выработать меры борьбы с ними; 3. Вести только предварительное расследование, поскольку это нужно для пресечения"...

Итак, рождалась ВЧК. Каким же было ее начало?

Атмосферу тех дней донесли до нас сохранившиеся в архивах Федеральной службы безопасности уголовные дела, возбужденные ВЧК в первые же дни своего существования. Их пожелтевшие страницы, исписанные неразборчивым почерком первых чекистов _ вчерашних рабочих и солдат или напечатанные на пишущей машинке с "ятями" и "ижицами", хранят много интереснейших эпизодов истории Советской России, ее органов безопасности.

"Дело", о котором пойдет речь ниже, примечательно вдвойне: во-первых, оно имеет порядковый номер 2 (к сожалению, дело за номером 1 в архивах не сохранилось и нет возможности рассказать, расследование какого преступления открыло историю ВЧК), а во-вторых, оно является самым первым делом "о коррупции в верхнем эшелоне власти", как принято выражаться в наше время. Это дело было возбуждено Всероссийской Чрезвычайной Комиссией по борьбе с контрреволюцией и саботажем на пятый день своего существования _ 25 декабря 1917 года в отношении видного чиновника новой власти М. А. Фаермана. Что же такого натворил Михаил Абрамович, что, невзирая на комиссарский чин и личное участие в Октябрьском вооруженном восстании в Петрограде, оказался в конце концов за решеткой?

Звезда будущего комиссара Фаермана появилась на политическом небосклоне в Петрограде за несколько недель до знаменитого выстрела "Авроры" и штурма Зимнего дворца.

В уголовном деле Фаермана хранится протокол митинга-протеста на тему "Почему русская демократия умирает в плену с голода?", созванного 17 октября 1917 года Инициативной группой по реорганизации дела помощи военнопленным и открывшегося в 19 часов в театральном зале Литовского полка на Пантелеймоновской ул., дом 2. Более 2000 солдат и рабочих представляли на митинге различные организации и партии. В президиуме митинга заседали министр земледелия Временного правительства В. М. Чернов, сотрудник того же министерства Объедов, а также М. А. Фаерман, представленный аудитории как "бежавший военнопленный". Вел митинг председатель комиссии Центрального исполнительного комитета по делам военнопленных при Российском Обществе Красного Креста доктор А. Л. Менциковский.

Следует заметить, что тема митинга была весьма актуальна, так как сотни тысяч русских солдат и офицеров были захвачены в плен на полях сражений первой мировой войны и томились в концентрационных лагерях.

Временное правительство создало специальный Комитет помощи военнопленным, в этом благотворительном деле участвовали многие зарубежные организации, но все равно положение русских солдат во вражеском плену оставалось тяжелым.

После горячих речей в защиту военнопленных и обвинений в адрес Временного правительства собравшиеся приняли резолюцию, в которой сообщалось, что дело помощи военнопленным необходимо передать в руки революционной демократии и создать временный комитет, призванный поднять дело помощи пленным на должный уровень. В состав этого временного комитета был включен и М. А. Фаерман.

Спустя две недели Фаерман был делегирован из Петрограда в Москву на Всероссийский съезд представителей общественных организаций и учреждений помощи военнопленным. В Питер он вернулся 4 ноября, а 6 ноября 1917 года Петроградский Военно-Революционный Комитет (ВРК) назначает ставшего к этому времени левым эсером Михаила Фаермана комиссаром в ЦК по делам военнопленных и комиссаром Петроградской электростанции "Общества электротехнического освещения 1886 года". На следующий день вместе с отрядом красногвардейцев М. Фаерман участвует в захвате электростанции. 10 ноября, уже после Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде, он подписывает распоряжения о реквизиции баржи с топливом, принадлежавшей Морскому ведомству, и приказ о продолжении работы служащих вверенного ему Центрального комитета по делам военнопленных.

14 ноября 1917 года ВРК назначает М. Фаермана комиссаром в бывшее Градоначальство, располагавшееся до революции в особняке на Гороховой ул., 2 (менее двух месяцев спустя в этом здании разместится только что созданная ВЧК). Деятельность М. Фаермана на этом посту сводилась к руководству чиновниками, занятыми выдачей свидетельств на выезд и въезд в Петроград, разрешений на перевозку и погребение умерших, оформлением бесплатных проездных документов, видов на жительство и т. п. Лично сам товарищ комиссар принимал "по вопросам Москвы, Финляндии, пограничных городов и заграничных паспортов с 12 до 2 дня и от 6 _ 7 вечера" (из доклада от 26.11.17 г.).

Заняв эти должности, М. Фаерман начал регулярно появляться в еще работавших в Петрограде клубах _ в "Бибабо", в клубе "Гранд-отеля", Артистическом на Садовой, 22 и других. Карманы его были набиты деньгами, и он ни в чем себе не отказывал. Такое поведение представителя новой власти не могло остаться незамеченным. И не осталось. В оппозиционных новой власти газетах, которые в то время выходили еще свободно, появились публикации о загулах комиссара-нувориша, в Петросовет и другие органы власти были поданы жалобы от посетителей клубов на поборы и грабежи со стороны М. А. Фаермана и его приближенных. Были жалобы и на вымогательство взяток при оформлении заграничных паспортов для выезда из России не только у соотечественников, но и у иностранцев, мечтающих поскорее покинуть революционную Россию.

Уже 22 ноября ВРК запретил Фаерману оформлять документы для выезда за границу.

4 декабря 1917 года на заседании ВРК М. Фаерман был смещен с поста комиссара над бывшим Градоначальством со следующей формулировкой: "Ввиду заявлений, поступивших от представителей районных Советов, и ввиду того, что Фаерман не соответствует своему посту, ВРК смещает его с занимаемой должности комиссара при градоначальстве". 13 декабря ВРК направляет Наркому по военным и морским делам В. А. Антонову-Овсеенко письмо с просьбой сместить Фаермана и с поста комиссара Комитета по делам военнопленных.

25 декабря Михаила Абрамовича по личному указанию Ф. Э. Дзержинского арестовывает только что созданная ВЧК и начинает следствие. Фаерману предъявляют обвинение в воровстве, должностных подлогах, взяточничестве, проматывании казенных средств и многом другом и заключают под стражу в "Кресты".

При аресте у Михаила Абрамовича было обнаружено много интересных для следствия предметов, а именно: наличных денег и ценных бумаг более чем на миллион рублей, бланки с печатями комиссара Военно-революционного комитета, печать Совета Народных Комиссаров, оформленный на свое имя заграничный паспорт и... список клубов для проведения неожиданных обысков и реквизиций.

Следственной комиссии ВЧК понадобилось немного времени для того, чтобы разобраться в источниках доходов комиссара Фаермана. Уже упоминавшиеся взятки и поборы с посетителей клубов составляли малую часть "бизнеса" Михаила Абрамовича. Настоящие деньги он получал с "дела помощи военнопленным".

В Комитете помощи военнопленным через его руки проходили крупные суммы, в том числе и валюта, которые поступали в виде пожертвований от различных благотворительных организаций, как российских, так и зарубежных. Занимался комитет и распределением крупных партий продовольствия, закупаемого на собранные для нужд военнопленных деньги. По замыслу организаторов благотворительных акций, это продовольствие должно было направляться в места содержания русских военнопленных в Германии, Австрии и других странах, воевавших против Антанты.

Если верить отчетности Комитета по делам военнопленных, то так оно и было, но в уголовном деле есть письмо, которое дает повод для вполне конкретных подозрений в правдивости отчетов. Это письмо адресовано из Честерфилда российскому офицеру Михаилу Розену, в котором отправительница _ Маргарет (фамилия неразборчива) _ пишет, что получила открытку, посланную ей Розеном из Лондона после его побега из лагеря военнопленных в Хавельберге, и недоумевает по поводу упреков в том, что она якобы не посылала Розену продукты, тогда как делала это через офицера из российского Комитета помощи военнопленным по имени Александр Розенберг еженедельно с декабря 1915 года, о чем М. Розен может справиться у самого А. Розенберга.

Следствие установило, что отсутствует какая бы то ни было отчетность о деятельности заграничных отделений Комитета помощи военнопленным, хотя суммы, выделяемые им для благотворительных целей, весьма значительны (к примеру, парижскому отделению отпускалось четыре миллиона франков ежемесячно).

Все это давало неопровержимые доказательства вины М. Фаермана в должностных преступлениях, вменяемых ему следствием. Дело его было передано в Революционный трибунал.

Здесь можно было бы поставить точку: ВЧК свое дело сделала _ чиновник, дискредитирующий новую власть, задержан, посажен в "Кресты", следствием доказана его вина. Дальше _ слово за Ревтрибуналом. Но тут, как это ни прискорбно и ни банально для любой власти, в дело вмешивается власть то; что в пос ледствии мы назвали "телефонны правом", правом вмешиваться в ход следствия и влиять на решения суда. И что, как известно, имело далеко идущие последствия.

Из "Крестов" М. А. Фаерман написал наркому Н. И. Подвойскому письмо, в котором перечислил все свои заслуги перед Революцией и с негодованием отверг все обвинения в свой адрес.

Нарком Подвойский прочитал послание комиссара Фаермана и обратился к Дзержинскому с просьбой устроить ему встречу с подсудимым, так как последний обещал в своем письме сообщить при встрече нечто в высшей степени важное.

Встреча эта, вероятно, состоялась, и М. А. Фаерман сумел убедить Н. И. Подвойского в своей невиновности, так как известно, что в начале 1918 года Михаил Абрамович был освобожден из-под стражи и даже назначен начальником Военного контроля (контрразведки _ И. Л.) Восточного фронта. Вскорости, однако, его обвинили в предательстве, хотели арестовать и судить, но Фаерман сумел скрыться. Был ли он просто авантюристом или ловким проходимцем, "примазавшимся к революции", или отважным агентом иностранной разведки, осталось невыясненным.

И. ЛОСЕВ