[ предыдущая статья ] [ следующая статья ] [ содержание ] [ "Санкт-Петербургские Ведомости" ] [ поиск ] Санкт-Петербургские Ведомости No 211(1636), 1 ноября 1997

И кончен век, и кончен спор...
(Социализм в судьбе России) Двадцатый век на исходе. Оставшиеся два года мало что изменят в оценке того, каким был этот век в истории России. Иными словами, в масштабах истории двадцатое столетие для России закончилось.

В конце столетия принято подводить итоги. Размышляя на эту тему, невольно приходишь к выводу о том, что это был во всех отношениях удивительный век. В течение ста лет Россия дважды сменила основы своего общественного устройства _ в 1917 и 1991 гг. Она продемонстрировала невиданные в мире темпы экономического, социального и культурного подъема и столь же невиданное по своей глубине саморазрушение ранее созданного экономического и культурного потенциала. Взлет России был связан с переходом на социалистический путь развития. Падение _ с отказом от этого пути. Это главный урок в истории России XX века.

Нынешние год и месяц, на которые приходится восьмидесятая годовщина Великой Октябрьской социалистической революции, дают прекрасный повод для того, чтобы посмотреть на ХХ в. сквозь призму именно этой проблемы. Такой подход более чем оправдан, ибо осмысление уроков развития страны в XX в. является непременным условием успешного развития в XXI веке.

Известный английский историк А. Тойнби придумал наглядную модель для объяснения причин исторического развития и судьбы разных народов.

Он назвал ее концепцией "вызовов" и "ответов". Модель отражает тот факт, что каждый народ в ходе своего исторического развития сталкивается с некими критическими ситуациями, которые предстают как своеобразный "вызов" истории. "Вызов" может заключаться в изменении природных условий среды обитания, в появлении внешней угрозы, в возникновении какого-либо внутреннего социального конфликта и т.Ъп. Если народ находил адекватный "ответ" на "вызов" истории, то он делал шаг вперед по пути прогресса. Если адекватный "ответ" не находился, то наступал регресс, который мог привести к исчезновению народа с исторической сцены. Сам процесс преодоления трудностей и был процессом созидания новых эффективных форм общественного развития. Естественно, что эти формы зависели от характера "вызова" и от того исторического материала, который был реально доступен для нации во время поиска адекватного "ответа".

Рассмотрим с позиции этой модели российскую историю XX века.

Начало века: "вызов" истории То, что Россия в начале XX в. стояла перед лицом исторического "вызова", ярко продемонстрировала первая мировая война. Жестко завязанная в систему международных отношений, Россия не могла уклониться от войны, а участие привело к краху прежней власти и распаду государства.

Столь печальный результат был обусловлен тем, что буржуазные реформы середины XIX в., направившие Россию по пути капитализма, хотя и ускорили ее развитие, но не смогли ликвидировать отставание от передовых западных держав. По основным социально-экономическим параметрам разрыв увеличивался.

Важно отметить, что разрыв увеличивался несмотря на то, что царизм с 1880-х гг. фактически принял на вооружение стратегию рывка _ своего рода мобилизационный вариант развития, который использовал все доступные внутренние и внешние ресурсы. Александр III и его министры, проанализировав итоги экономической политики Александра II, сделали вывод о том, что на путях спонтанного капиталистического развития Россия не догонит Запад: частный российский капитал слишком слаб, а в условиях открытого внутреннего рынка русская промышленность вообще не имеет шансов противостоять более сильным западным конкурентам. Ответом стало усиление таможенных и тарифных барьеров и включение рычагов государственной поддержки тех капиталистов (как российских, так и иностранных), которые вкладывали деньги в развитие российской промышленности. Широко привлекались и внешние займы.

Каковы были последствия такой индустриальной политики? Уже с первых лет индустриализации стало ясно, что высокие темпы индустриального развития разрушают социальную стабильность общества, потому что в рамках существовавших экономических отношений все тяготы ложились на низы, а все выгоды получали верхи. (Русский крестьянин в начале XX в.

не ел вдоволь даже черного хлеба, а белый, как и мясо, видел только по праздникам. Среднедушевая норма потребления мяса в деревне была равна 14 кг в год.) С конца XIX в. в стране шел процесс постоянного нарастания социальной напряженности, который в 1905 г. привел к революции, подавленной лишь после двух лет острых социальных боев. К 1914 г. социальная напряженность вновь достигла высокого уровня. Начавшаяся война отодвинула революцию на три года, но это лишь сделало последнюю более жестокой и разрушительной.

Классовые конфликты начала XX в. показали, что модель индустриализации, созданная министрами царского правительства, не имела адекватной социальной основы, т. е. таких социальных целей и принципов, которые могли бы сплотить власть и народ в период индустриального рывка.

Однако царизм в рамках своей идеологической доктрины просто не мог предложить таких целей.

Как известно, официальная идеологическая доктрина России рубежа веков выражалась формулой "Православие, самодержавие, народность". Эта формула являлась слабой по ряду причин. Во-первых, она не была общероссийской идеей: православие не могло объединить конфессионально пеструю империю. Во-вторых, ее политический компонент _ самодержавие _ казался страшным анахронизмом для образованной части общества, которая своей главной задачей как раз и считала борьбу за уничтожение самодержавия. В-третьих, социальный компонент официальной идеологии _ "народность", _ призванный показать народный характер монархии, ее глубокую связь с народом, заботу о последнем, все более и более воспринимался массами как простая демагогия. Не стоит отрицать наличие традиционных монархических чувств у многих крестьян и в начале XX в., однако следует помнить, что наивный монархизм у крестьян всегда сочетался с ненавистью к помещикам, чиновникам, ко всяким властям, поскольку они постоянно чинили несправедливость. По этой причине наивный монархизм как обратная сторона "народности" не мог стать и не был фактором, способным обеспечить социальную стабильность общества, тем более в период острого кризиса.

Таким образом, в мировую войну Россия вступила, находясь в самой уязвимой фазе развития _ незаконченной стадии индустриализации, вызвавшей острую социальную напряженность, и без какой-либо идеи, способной объединить власть и народ. В феврале 1917 г. это привело к развалу монархии в несколько дней.

Февральский режим: крах российского либерализма Самым удивительным в истории революционного 1917 г. оказалась та скорость, с которой дискредитировало себя буржуазное правительство, пытавшееся действовать на базе либеральной доктрины, т. е. под лозунгом предоставления народу политических прав и свобод. Оно не продержалось и восьми месяцев. Причина состояла в том, что в условиях революции слишком быстро стал ясен следующий фундаментальный факт: буржуазия была готова предоставить народу политические свободы только при том условии, что народ не будет использовать их для посягательства на имущественные привилегии элиты. Однако народ хотел не игры в голосование на выборах в представительные органы власти, а глубоких социальных перемен. И поэтому конфликт между новой властью и народом был неизбежен.

Уже в апреле стало ясно, что буржуазное правительство не может самостоятельно удержаться у власти. После апрельской демонстрации питерских рабочих и солдат было создано коалиционное правительство с участием социалистов. Это не помогло. В июне полумиллионная демонстрация в столице прошла под лозунгами "Долой министров-капиталистов", "Вся власть Советам". В начале июля наиболее активная часть питерских рабочих и солдат требовала свержения Временного правительства. На этом фоне кадеты _ главная партия буржуазии _ попытались организовать в августе установление военной диктатуры в лице генерала Корнилова, но потерпели неудачу и оказались полностью дискредитированными.

Попытка установления военной диктатуры показывает, что имущие классы не могли предложить народу даже политической демократии, ибо реальная политическая демократия неизбежно влекла за собой социальные реформы и передел собственности.

С сентября судьба революции была в руках правых социалистов (эсеров и меньшевиков). Однако они не решились выйти за рамки либеральной революции и фактически возобновили блок с кадетами, что и открыло дорогу к власти большевикам.

Октябрьский "ответ"

Если партии буржуазии и их союзники не смогли предложить общенациональной идеи, которая сплотила бы народ и власть, то большевики с этой задачей справились. Они не просто предложили мир и землю. Они выдвинули нечто большее _ великую идею построения общества социальной справедливости, в котором "кто не работает, тот не ест", а кто работает, тот получает "по труду, а не по капиталу". Эта идея не могла не захватить самые широкие массы трудящихся. И она давала не только политическую власть.

Она открывала путь к решению задачи, которую не могли решить царские министры, а именно: соединить высокие темпы индустриализации с высоким уровнем социальной стабильности общества. Народ был готов пойти на любые лишения, потому что строил светлое будущее для себя.

Идеология в России всегда была важным фактором, а в каких-либо чрезвычайных условиях исторического "вызова" она превращалась не просто в важный, а в важнейший фактор. Дело в том, что природные условия России сделали русских народом, который привык не к систематическим усилиям, а к периодическим "штурмам" и "натискам". В России долгая зима и короткое лето. Основные сельскохозяйственные работы веками укладывались в три-четыре месяца. И народ приучался к долгим периодам относительной расслабленности и кратким периодам ударного труда. Не случайно одним из любимых героев русских былин является Илья Муромец, который 33 года на печи сидел, а затем встал и совершил свои подвиги.

Чтобы мобилизовать народ на несколько десятилетий интенсивного труда, нужна была очень сильная идея.

И самой сильной из всех мыслимых идей начала XX в. была социалистическая идея. Именно она стала инструментом для невиданного по темпам и масштабам социально-экономического взлета России.

Это произошло потому, что доктрина социализма несла в себе не только идею социальной справедливости. Она нацеливала новых правителей России на создание такой модели экономического развития, которая обеспечивала немыслимую при прежней власти возможность для государства сконцентрировать все виды ресурсов в ключевых секторах экономики. Такую возможность создавали национализация основных средств производства и использование их по единому государственному плану. В итоге большевики создали плановую государственную экономику _ самую сильную модель мобилизационного развития. И дали ей адекватную социальную базу _ общество тружеников, заинтересованных в решении общегосударственных задач.

В период социалистической индустриализации люди творили то, что сейчас представляется просто невозможным. За 10 лет, за годы предвоенных пятилеток, была полностью модернизирована и увеличена в 7 раз производственная база в промышленности. Производственные фонды всех отраслей народного хозяйства возросли в 2,6 раза. Ликвидирована неграмотность широких слоев населения. Если в 1914 г. в России менее 30% населения умели читать и писать, то в 1940 г. _ почти 90%. В 10 раз по сравнению с 1917 г. выросло число специалистов со средним специальным и высшим образованием. Разрыв с западными странами по ведущим социально-экономическим показателям был сокращен от 2 до 5 раз.

Потенциальная мощь нового строя проявилась в годы ВОВ. Любой объективный исследователь понимает, что победа СССР над гитлеровской Германией была возможна только вследствие предвоенного индустриального и культурного рывка.

В каждой эпохе есть какие-то символы. В годы войны таким символом стал знаменитый танк Т-34 _ лучший танк в мире по целому ряду параметров. Сама возможность создания такой боевой машины характеризует уровень развития всей промышленности, ее материальный и интеллектуальный потенциал. Но следует отметить и то, что армия не испытывала недостатка и в экипажах для танков и могла готовить их в считанные недели: вчерашний колхозный тракторист быстро становился опытным танкистом.

Могло ли быть такое количество трактористов в мелкокрестьянских некооперированных хозяйствах? Ответ очевиден.

Вторая мировая война по большому счету доказала историческую правоту большевизма и силу октябрьского "ответа" на страшный "вызов" со стороны германского фашизма. В отличие от буржуазно-помещичьей России рабоче-крестьянская Россия выстояла перед лицом куда более грозного противника.

Естественно, что социальная революция такого масштаба проходила в отсталой России исключительно трудно. Ее социальная цена огромна. Понятно, что нелепо записывать только на счет большевиков демографические потери в период гражданской войны и в голодный 1921 год. Этот счет надо предъявить и белым и красным. Но эксцессы насильственной коллективизации,, голод 1932 г. и сталинский массовый террор надо поставить в счет не социализму, а тем конкретным лицам, которые действовали под его знаменем. Однако следует помнить о том, что действовали они во многих случаях в традиционной для России манере, в том числе и по принципу петровских реформ: "В варварской стране _ варварскими методами". Иными словами, варварство в начальную эпоху социалистического строительства было наследием и платой за прошлое. По мере преодоления прошлого уходило и варварство...

Тем не менее вопрос о цене реформ имеет один аспект, о котором критики социализма всегда забывают. Как известно, одним из основных показателей социального благополучия общества является показатель средней продолжительности жизни населения. Так вот, в царской России к началу XX в. он был равен 33 годам. При большевиках в разгар нэпа _ 44 годам. Главным фактором такого увеличения продолжительности жизни стало то, что крестьянин, получив от большевиков землю, впервые стал есть досыта. К 1940 г. продолжительность жизни составила 47 лет.

"Вызов" и "ответ" вЪконце XX века В послевоенный период мобилизационная модель социализма обеспечила быстрое восстановление и развитие экономики страны. Улучшение социально-экономической ситуации отразил и показатель продолжительности жизни, достигший уже к 1956 г. 67 лет, что означало практическую ликвидацию прежнего огромного отставания по этому показателю от развитых стран мира. Темпы роста характеризует и динамика национального дохода на душу населения. Любопытно сравнить ее с соответствующими показателями в США. Сделаем это не при помощи завышенных официальных данных Госкомстата СССР, а на основе наиболее солидных альтернативных расчетов ученых-экономистов.

Национальный доход на душу населения: СССР/США (в среднем за год, в долларах; данные Б. Болотина) 1951 _ 1955 гг. 930/4200 1961 _ 1965 гг. 1570/4600 1971 _ 1975 гг. 2635/5900 1981 _ 1985 гг. 3535/6825 1986 _ 1990 гг. 4100/7275 Из этих данных очевидно, что экономика СССР динамично развивалась, сокращая разрыв с ведущей экономической державой мира. В 1913 г. душевой национальный доход в России составлял около 10% от уровня США, а в 80-е _ от 52 до 56%. И это в условиях, когда Россия пережила две разрушительные мировые войны, а на территорию США за весь век не упала ни одна бомба. Тем не менее по уровню жизни СССР существенно уступал США и другим странам Запада. И этот фактор сыграл решающую роль в том, что в 70 _ 80-е гг. новые поколения граждан СССР испытывали все растущее недовольство существующей системой. Они считали достигнутые при социализме социальные гарантии обычным делом и сравнивали свою жизнь не с уровнем жизни своих родителей, а с уровнем жизни на Западе. В таком контексте социалистическая идеология уже не казалась столь привлекательной.

Такому отношению способствовало и то, что в 1960 _ 1970-е гг. мобилизационная модель социализма выполнила еще одну историческую задачу: обеспечила устойчивый ракетно-ядерный паритет с Западом. В результате в обществе исчезли страхи перед военной угрозой. Психология мобилизационного развития ушла в прошлое и у народа, и у правящей элиты.

В новых условиях становились все более очевидными недостатки мобилизационной модели: она была слишком жесткой и централизованной, чтобы быстро реагировать на меняющийся спрос потребительского рынка, и плохо воспринимала достижения НТР. Режим политической власти также вызывал все большее недовольство, поскольку новые высокообразованные поколения советских людей уже не могли мириться с прежними методами формирования высших эшелонов власти. Несменяемая "команда" Л. Брежнева стала символом политического застоя и фактором, все более разделявшим власть и народ.

Объективно общество действительно встало перед необходимостью трансформации старой модели социализма, созданной в интересах форсированной индустриализации. Последняя выполнила свою историческую миссию, создав огромный экономический и культурный потенциал для более совершенной модели социалистического развития. В 1985 г. М. Горбачев под аплодисменты всего общества начал реформы с целью создания такой модели. Однако они привели к смене социального строя и развалу СССР.

Как и почему это произошло _ это уже другая история.

В рамках нашей темы важно другое: переход на капиталистический путь развития в конце XX в. оказался столь же неадекватным "ответом"

на "вызов" истории, как и в начале XX века. Новая власть не смогла предложить народу какой-либо позитивной объединяющей идеи, она не смогла сделать жизнь народа лучше, а страну сильнее. Нет смысла писать об этом подробнее. Результаты у всех перед глазами.

Так что спор о том, какой общественный строй был исторически необходимым для России в конкретных условиях XX века, можно считать законченным. Пора извлекать уроки...

Владимир КАЛАШНИКОВ,доктор исторических наук