[ предыдущая статья ] [ следующая статья ] [ содержание ] [ "Санкт-Петербургские Ведомости" ] [ поиск ] Санкт-Петербургские Ведомости No 28(1453), 13 февраля 1997

Большой фортель Армена Джигарханяня Армен Джигарханян вот уже многие десятилетия является всеобщим любимцем, и наш разговор с ним в общем подтвердил представление о нем как об интересном и глубоком человеке, много думающем о жизни и много понимающем, хотя некоторые суждения показались мне неожиданными. Джигарханяну всегда сопутствовал стабильный успех. После фильма "Здравствуй, это я" он как-то очень быстро влился в группу наших ведущих актеров, где и по сей день пребывает. Много лет Армен Борисович был ведущим артистом театра имени Маяковского, и вдруг неожиданно для многих вначале сезона он поменял свою театральную прописку с Большой Никитской на Малую Дмитровку _ перешел в Ленком к Захарову. С этого мы и начали нашу беседу с артистом. Тема эта оказалась не очень приятной для моего собеседника, и всегда такой спокойный Джигарханян даже слегка разволновался, когда я задала ему первый вопрос: _ Не считаете ли вы свой уход от А. А. Гончарова, простите за резкое слово, предательством, ведь столько прекрасных работ сделано вместе? Ведь именно Гончаров вырастил из вас актера. _ Я думаю, что этот процесс взаимный. За 27 лет совместной работы много было интересного, но, мне кажется мы в расчете. Так что ни о каком предательстве не может быть и речи, близко даже ничего похожего нет. С Марком Захаровым у меня связана одна из самых моих крупных удач _ роль Левинсона в "Разгроме". И вот сейчас появилось обоюдное желание поработать вместе, мы за эти годы много накопили, хочется поделиться друг с другом. Я вижу в этом очень хороший, добрый знак. Я вообще человек, питающийся только положительными эмоциями, все отрицательное я отбрасываю, не замечаю, вырезаю. Надо смотреть туда, откуда идет тепло, надо поворачиваться именно в эту сторону. А уж в нашем деле это непременное условие. Я не приемлю скандалы, они непродуктивны. Будут интересные предложения от Гончарова _ ради Бога, будем работать. Я уже достиг этого возраста, когда можно не быть служащим, не быть в штатном расписании, я хочу выбирать и решать сам. _ Все-таки не совсем понятно: вы были ведущим артистом, много играли... _ Я могу влюбиться в нечто другое, меня может увлечь новизна? Это совсем не значит, что я был обделен. У каждого актера существуют так называемые штампы. Тарханов говорил: чем лучше артист, тем у него больше штампов. В старом театре это называли "фортель", даже суфлеру говорили: "Здесь поставь большое "Ф", здесь у меня будет большой фортель!" _ А что самое главное в профессии актера, что вы в ней цените больше всего? _ Люблю невероятно свое дело _ это особый мир, другая жизнь. Самые сильные ощущения я испытал на сцене, нигде мне не бывает так хорошо, как на сцене. Я могу безумствовать, делать то, что я никогда бы в жизни не сделал. На сцене ты имеешь возможность перейти, скажем, грань приличия, похулиганить. Я люблю подурачиться. Все, что у меня болит, что меня радует, огорчает, я могу высказать там, на сцене, это почти физиологический восторг, поверьте мне. Я не люблю критиков, теоретиков _ они предмета не знают, они не были на сцене... _ Однако без критиков и теоретиков театральный процесс не будет зафиксирован... _ И не надо ничего фиксировать, кому это нужно. Искусство актера умирает вместе с ним, ничего с этим не поделаешь. Я однажды испытал страшное разочарование: в свое время я видел знаменитый мхатовский спектакль "Милый лжец" со Степановой и Кторовым и был потрясен. Прошло много лет, и по ТВ показывали фильм-спектакль. Как я проклинал себя за то, что я посмотрел это зафиксированное, мертвое искусство! Так что как ни жестоко все это звучит _ актеры умирают и уносят с собой все, и ни зафиксировать, и ни восстановить это нельзя и не нужно. Так же как не нужно никогда, играя классическую роль, изучать своих предшественников; раньше я этим занимался, и ничего, кроме вреда, это не приносило. Оказалось, что надо прежде всего вчитываться в автора и вслушиваться в себя. Важно понять, какой эмоциональный отклик находит этот герой у тебя, не у великого Оливье, не у гениального Мочалова, а именно у тебя! Искусство _ это новая эмоциональная информация, а то, что было, это уже не ново. Нет человека, который бы не знал, чем кончится "Отелло", почему же мы ходим смотреть? _ Почему? _ А потому, что мы хотим видеть именно этого Отелло, эту Дездемону, этот спектакль. Это и есть новая эмоциональная информация. Искусство актера сиюминутно: здесь сейчас сыграли и все закончилось. Я вообще думаю, что театр _ это чистой воды самоудовлетворение. Если я от природы одарен, то моя самоудовлетворенность становится неким сигналом, биотоком в зрительный зал, и возникает контакт между сценой и залом. Но для того чтобы возник этот контакт, я должен быть неожиданным. Поэтому я прошу Господа, чтобы он дал мне на сцене быть живым, что не всегда получается: притупляется реакция, начинаешь работать на автопилоте, есть навык, 28 интонаций и 32 жеста. Я хочу растеряться, я хочу покраснеть, я хочу не знать, что ответить. Чем дольше сохраняется способность по-настоящему удивляться, тем дольше ты будешь интересен на сцене. _ Армен Борисович, а как-то влияет на вас реальная жизнь за окном, проблемы, которые в ней существуют? _ Конечно, эти вопросы в моем сердце живут, хочу я того или нет. Но я не хочу формулировать, все это я стараюсь выразить в роли, неважно какой, серьезной или веселой. Но вообще-то я говорил вам, что я питаюсь исключительно положительными эмоциями. Плохое существует, оно есть в моей жизни, но меня не возбуждает зло. Зло, конечно, существует в катастрофических размерах, оно тиражируется очень активно. Наше ТВ совершает сейчас жуткую разрушительную работу: поток пошлости, безвкусицы, агрессии, который идет из этого ящика, приносит большой вред. Я не хочу думать, что это сознательная политика, _ тогда это все очень страшно. Наверное, все-таки здесь больше на потребу: если покупают, значит надо угождать покупателю. К сожалению, законы гастронома действуют и в искусстве, такова жизнь. И все же я верю, что, если люди пришли к тебе в театр, ты имеешь возможность подвести их к чему-то настоящему. Когда я играл "Трамвай желание", мне один человек очень остроумно сказал: "Жалко, что Ковальские не ходят в театр, в театр ходят такие, как Бланш". Искусство все-таки должно пытаться отвоевывать таких людей, как Стенли Ковальский, у их бездуховной жизни, и вообще не надо угождать и потрафлять зрительному залу, надо пытаться вести его за собой... _ Тут возникает вопрос: кто будет вести? Наша интеллигенция сама сейчас часто блуждает в потемках или путается в коридорах власти. Как вы относитесь к этой проблеме? _ Вопрос сложный для меня. Многие считают лучше, если у власти будут культурные люди. Я считаю, что это палка о двух концах: когда человек занимается не своим делом, он выглядит очень беспомощно. Я не понимаю этого... На мой взгляд, интеллигенция в политике иногда играла неблаговидную роль. Я боюсь этих открытых писем, каких-то массовых акций, что-то в этом есть нездоровое, несимпатичное... _ А чему вас научила жизнь, можете поделиться с нашими читателями? _ Я вообще не люблю давать советы, но могу поделиться выводом, к которому я пришел: надо доверять себе, надо уважать себя и прислушиваться к себе. Когда у нас что-то болит, мы к себе прислушиваемся, пытаемся понять, что и как _ так же надо прислушиваться и к своей душе. Если мы будем так же внимательны и уважительны к своей душе, как к своему здоровью, все будет нормально. Человек от природы очень многообразно одарен, вот это нужно хранить в себе, слушать себя, советоваться с собой. Тогда есть надежда, что мы чуть-чуть приблизимся к гармонии, будем жить в ладу с миром и с самими собой. Ведь говорили же древние: "Познай самого себя _ и ты познаешь мир". Наверное, это самое трудное и самое важное в жизни человека. А театр _ один из способов познания себя и познания мира, поэтому, если хотите познать себя, ступайте в театр! Беседу вела Татьяна МИХАЙЛОВА