[ предыдущая статья ] [ следующая статья ] [ содержание ] [ "Санкт-Петербургские Ведомости" ] [ поиск ] Санкт-Петербургские Ведомости No 25(1450), 8 февраля 1997

Котовасия На углу Морской и Центральной вы увидите дуб. С виду простенький, а по сути _ с изюминкой. Дело в том, что на уровне метров трех дуб раздваивается и вроде бы местечко свободное. Поселился там кот по имени Мурзик. Вы скажете, что такого? Как влез, так и спустился. А вот тут есть изюминка! Мурзик влез и два месяца не спускался! Казалось бы, как так? А пожрать и прочие надобности, для чего необходима земля? Загадочка! Горожане ломали головы: может, объявил голодовку? Но если голодать, то чтоб все знали, чего ради именно! Или из солидарности с шахтерами? Может, в знак протеста против ядерных испытаний? Или в виде кота знак какой божий? Уж не конец ли света забрезжил, что назрело давно. А что если кот обезумел от несчастной любви? Кто она, эта сука? Короче, чем более тощим делался кот, тем красочней про него слагались легенды. Сердобольные старушки молоком ему брызгали снизу... Мужики с рыбалки окушка обязательно. Внимания ноль! Юных кошечек с бантами вокруг дуба выгуливали. Хвостом отмахивается! Ну чисто монах! Ангел в кошачьей шкуре. Морду на лапы уронит и смотрит сверху на жизнь, как на некую суету. Если уж коты о смысле жизни задумались, человеку сам бог велел. А задумываться нам противопоказано. Сложишь неприятности столбиком, в оконцовке выходит: пора вешаться. Не задумываешься, _ вроде и ничего! Стал Мурзик достопримечательностью. Молодожены после дворца бракосочетания _ прямиком к дубу, Мурзику поклониться. Туристы на его фоне фотографировались за деньги. Даже Би-би-си снимало под рубрикой: диссиденты в России. Узник совести. А кот, как Снегурочка, таял, кожа да кости, только глаз зеленым огнем в ночи светит, будто на дереве такси ждет. У нас, вы знаете, мучеников обожают, спокойно умереть не дадут. Приставили лесенку и со слезами на глазах, как говорится, на смертном одре устроили Мурзику пир. И тебе рыбки жареной, сметанки, вареничков, _ стол по первому разряду, только что без шампанского. Все эти запахи ему в нос, деликатесы в глаза! Какой ни есть святой кот, минут двадцать крепился, а после взвыл страшным голосом и пожрал вчистую с дубовой корой. Бабки в ладоши хлопают: "Покушал, родимый!" И еще ему и еще. Короче, худел Мурзик месяц, а разбух в три часа. Раньше от голода не мог спрыгнуть, теперь не слезть из-за диаметра толщины. Но с местными котами что сделалось! Пока Мурзик голодовал, коты над ним потешались. Мяукали в оскорбительной форме, демонстративно мочились на ствол, всеми способами давая понять, мол, ты козел, импотент, а на земле жизнь прекрасна! Но когда наверху каждый вечер банкет, а у тебя в брюхе ветер, коты в ненависти своей объединились! От запаха пищи дурели, карабкались наверх. Ну чисто штурм Измаила! А Мурзик отъевшейся лапой им по морде, по морде! Коты с матюгами кубарем вниз. Ночью к нему подымались самые стройные, самые гибкие кошечки. Мурзик сытыми глазками каждую раздевал, одних пинком с дуба вон, других оставлял до утра. Причем каждую ночь гулял с новой, будто мстил за голодное прошлое. По ночам на дубу разгуляево начиналось, хоть сам на дерево лезь. И вы не поверите, коты кошачьим мозгом доперли: сытый тот, кто в центре внимания, посередине скандала. Началось массовое переселение котов на дубы. Раньше на ветвях птички пели, теперь коты воют, страдают. А чем больше стараются, тем звук омерзительней. Ну одного кота всем городом прокормить можно, а всех _ не потянуть. Тем более, когда на каждом дереве по коту, экзотики уже никакой! Плюнули на котов и, соответственно, никакой спонсорской помощи: ни рыбешки тебе, ни корочки. И тут Мурзик _ до чего мудрый кот _ опять фитиля вставил! Спустился на землю тихонечко первым! Все коты наверху глотки рвут, а он тут под рукой, уникальный наземный кот Мурзик! Об ноги трется, мурлычет. А людям кошачья ласка приятна, тем более никакой другой нет. Как не дать кусочек курочки! И опять Мурзик в центре внимания, погладить _ очередь! Переспать с ним в обнимку _ до драки! Коты на деревьях зверели в ожидании пищи, а Мурзик на весь город один домашний. Заказывает, что на завтрак подать, что на обед. И при этом зеленым глазом подмигивает, мурлычет, всем своим видом показывая: если уж быть отшельником, то получать от этого удовольствие. Семен АЛЬТОВ (Петербург)