Масс-медиа Центр
Полиэстеровая лавсановая лента
Строительство бассейнов ремонт

Аренда квартир в Санкт-Петербурге Снять квартиру в Санкт Петербурге


[ предыдущая статья ] [ следующая статья ] [ содержание ] [ "Санкт-Петербургские Ведомости" ] [ поиск ]

Санкт-Петербургские Ведомости No 134(2524), 26 июля 2001
SPb Ved gerb

Тиражи и миражи
"Ты все толкуешь наобум"...

Сергей Довлатов глазами первой жены Посмертная слава нашего бывшего земляка Сергея Довлатова никак не идет на убыль. Общий тираж более-менее полных собраний сочинений, выпускаемых двумя издательствами (кстати говоря, друг с дружкой как раз из-за Довлатова судящихся), подходит к полумиллиону; на широкую ногу поставлен международный проект "Довлатов" в журнале "Звезда"; накатывает вал вторичной литературы (воспоминаний и критики) _ в Москве, Питере, даже почему-то в Твери, где вдова писателя Елена готовит довлатовский сборник.

И, наконец, главная примета подлинной славы _ у Довлатова появляется антислава: произведения, не возвеличивающие его и не воздающие ему по заслугам (а ведь первое, разумеется, не равнозначно второму), но стремящиеся его развенчать. Исподтишка _ как это проделал еще один наш бывший земляк Игорь Ефимов, издав подловатый, на мой взгляд, том фальсифицированной переписки под двусмысленным названием "Сергей Довлатов, Эпистолярный роман с Игорем Ефимовым" (М., "Захаров", 2000). Или в открытую _ как первая жена писателя Ася Пекуровская в книге "Когда случалось петь С. Д. и мне" (СПб, "Симпозиум", 2001).

Название представляет собой парафраз ранней пастернаковской строчки "Когда случалось петь ДездЕмоне" _ именно так, с ударением на второй слог. Ася Пекуровская, уже 30 лет живущая в США, стремится ударить покойного писателя побольней _ и "в первый слог" (слабые интеллект и эрудиция, полное отсутствие творческой фантазии), и во второй (обжорство, бытовая и половая распущенность), и в третий (особо изощренное якобы довлатовское коварство, настоянное на зависти и множестве фрейдистских комплексов). Да и вообще ищет у него _ и, по собственному убеждению, находит буквально повсюду _ пресловутую ахиллесову пяту. И у нее на это, естественно, имеются определенные основания или, самое меньшее, причины. Книга написана манерно, местами _ до пародийности манерно, что, однако же, еще не позволяет отмахнуться от данного сочинения, наполовину мемуарного, наполовину аналитического. Не позволяет хотя бы потому, что вопросы здесь обсуждаются серьезные и, вопреки многому из вышесказанного, на достойном внимания и отклика уровне.

Основной упрек, предъявляемый бывшей женой покойному мужу, является вместе с тем и самым поверхностным: Довлатов-де писал не документальную прозу, а псевдодокументальную, многое искажая, перевирая, сознательно запутывая и тому подобное... С таким же успехом лошадей можно упрекнуть в том, что они едят овес, а Волгу _ в том, что она впадает в Каспийское море.

В случае с Довлатовым перед нами художественная проза, от начала до конца выдуманная, но как бы _ про реальных людей. Люди могут обижаться на Довлатова, как сама Пекуровская, или прощать ему издевку, как питерский приказчик американца Довлатова (а после смерти писателя _ душеприказчик) Андрей Арьев, но только не относиться к собственным "однофамильцам" из довлатовской прозы всерьез. Пекуровская же относится всерьез _ и обижается смертельно. "Ты как нарочно создана для комедийной перебранки", _ заметил Мандельштам в стихотворении, строчка из которого стала названием этой статьи.

Поэтому несостоятелен и второй упрек Пекуровской: Довлатов-де расправляется в своей прозе с живыми и мертвыми, а особенно злорадно расправляется с теми, кому был чем-то обязан и кого своим творчеством якобы обкрадывал.

Здесь приводится длинный список имен _ от Довлатовского отца до последнего питерского стервеца.

Обкрадывал? Да, в каком-то смысле, но никак не более того. Снимал пенки с городского фольклора, выдавал остроты друзей за свои (хотя бывало и наоборот) _ но не надо забывать, что, начав писать в эмиграции или непосредственно перед эмиграцией, Довлатов как бы "говорил за всю среду". Говорил в жанре хохмы _ предполагающем скорее насмешку, чем осмеяние, и уж во всяком случае _ никак не литературное убийство.

Литературой и вообще-то убить непросто, в избранном Довлатовым жанре _ тем более, а в его мягкой меланхолической (тайно, лишь тайно мизантропической) манере _ и подавно.

Не будучи в свое время знаком ни с Довлатовым, ни с Пекуровской (которой _ точнее, ее "однофамилице", пусть в данном случае как раз и переименованной _ от Довлатова достается сильнее всего), я вынес из знакомства с ее литературным образом куда более благоприятное впечатление, чем из чтения книги самой Пекуровской.

Правда, и сам Довлатов в ее описании куда человечней, чем обаятельно-безжизненный герой-рассказчик в его прозе.

Третье обвинение Пекуровской, вероятно, самое справедливое. Она утверждает, что Довлатов, подобно своему земляку и ровеснику Бродскому, подобно своей прославленной землячке Ахматовой, сознательно выстраивал свою литературную славу _ прижизненную и посмертную. Просто ему, в отличие от них, малость не подфартило с прижизненной: не то умер, перед тем как проснуться знаменитым, не то проснулся знаменитым _ и сразу умер. Обвинение, повторяю, справедливое _ но пусть бросит в Довлатова камень тот, кто свою славу не выстраивал, кто не приносил ей в жертву все, а если понадобится, то и вся... Просто не у всех получается.

С питерскими (да и не только питерскими) писателями-шестидесятниками и семидесятниками картина вообще складывается странноватая: многие умерли, часть из умерших успели при жизни или посмертно прославиться, а остающиеся в живых... За редкими исключениями не заслуживают мало-мальски серьезного разговора, пусть и подавали они смолоду яркие надежды. Как сетует один из них, друг и многолетний объект озвученной зависти самого Довлатова: Сереже, мол, повезло дважды _ сперва потому что уехал, потом _ потому что умер. И тоже, наверное, считает, что Довлатов его обокрал.

Но литературный талант подобен красоте, за которую в молодости легко можно принять обыкновенную миловидность. В шестнадцать лет может носить мини-юбку каждая, а в тридцать уже не всякая...

Стихи, рассказы, каламбуры и розыгрыши, чтения и обсуждения в салонах и салончиках _ все это тоже хорошо лишь до определенной поры. А всевозможные премии, звания, членство в творческом союзе и прочее, и прочее _ все это паллиативы, вроде косметики, используемой главным образом для самообмана. Если ты не хороша и не молода (как минимум, не молода) вряд ли тебе есть что делать на танцах; если ты не талантлив и не молод (как минимум, не молод) _ нечего делать в литературе. Пекуровская слыла красавицей, а Довлатов оказался талантом; все остальное от лукавого.

Виктор ТОПОРОВ


[ предыдущая статья ] [ следующая статья ] [ содержание ] [ подшивка ] [ поиск ]